П.С. Да, кроссовер, да, как обычно: мюзиклы "Элизабет", "Призрак Оперы", "Танц дер вампир" и другие персонажи разных постановок, не успевшие вовремя сбежать. И таки под морем - МНОГО. Очень много. Даже не влезло целиком, пришлось делать нарезку для продолжения в комментариях.
Modus vivendi
- Кристина, смогли бы вы меня полюбить, если бы я был настоящим красавцем?
- Нет! Только если бы вы были настоящим призраком!
читать дальшеЭрик, более известный в узких кругах как Призрак Оперы, страдал. Вообще-то страдание было его привычным времяпрепровождением, дающим порой нехилый творческий толчок или инженерную идею. Но на сей раз всё было куда трагичней: Эрик страдал из-за того, чего никогда не смог бы упеть, уболтать, украсть, устроить или учинить. Он страдал из-за собственной человеческой природы.
В самом деле, этот погрязший в пороках мир слишком несправедлив! Какое-то ничтожное, безграмотное, интеллектуально бездарное привидение Белой княгини который век вольготно гуляет по замку, выпрыгивая из теней и портретов, устраивая полтергейст, вздыхая и пугая посетителей. В то время как он, человек, несомненно, более весомых достоинств, знающий, как и на что потратить изрядный кусок вечности, вынужден влачить жалкое существование, будучи ограниченным клеткой собственной плоти. Обидно! Обидно, медам и месье, что человек, объявленный венцом не то творения, не то природы, проигрывает всяким потусторонним сущностям. Даже дружески настроенные к людям инфернальные существа тактично или бестактно отмечают некоторую второсортность человека. К примеру, его знакомый, любящий, как и сам Эрик, всласть пострадать вампир, впервые приведя его на собрание КИЛа (Клуба Инфернальных Любовников), предупредил: «Только уж ты держи себя скромнее, старина. Лучше вообще не высовывайся: считай, ты тут заседаешь контрабандой. Сам понимаешь, какие существа у нас собираются».
И ладно бы только инфернальные существа указывали на его несостоятельность! На днях Кристина, его нежный Ангел, заявила следующее: «Эрик, знаете, вы меня уже достали со своим постоянным рефреном «что было, если бы»! Ничего бы не было! Ни-че-го! Вы обманули бы меня в любом варианте, и это абсолютно не зависит от того, что там у вас под маской. Вы представлялись Ангелом, вы разыгрывали из себя Призрака, и я вам верила. А вы оказались обычным человеком с кучей комплексов и чрезвычайно несдержанным характером. Эх, вы!»
После такой отповеди самозваный Призрак еще с неделю не мог показаться ненаглядной Кристине на глаза и даже прекратил петь из-за зеркала. «Дон Жуан» активно не писался. Сам Эрик подхватил насморк и был не в голосе. В голове всё четче зрело осознание: так дальше жить нельзя. Надо всё менять, и срочно.
Дер Тод иногда недоумевал, почему людям постоянно чего-то не хватает. Особенно женщинам и в личном аспекте. Взять хотя бы его: он в меру пылок и в меру сдержан, снисходителен к человеческой глупости, взмахом руки способен менять пространство и время, наконец, он хозяин Посмертия, по сути, владелец самой обширной и надежно застрахованной от распада империи. К слову заметить, его видимый облик чрезвычайно привлекателен, говоря без ложного кокетства, прекрасен и совершен. Любая барышня или дама, обрати на нее свое благосклонное внимание столь выдающийся во всех отношениях нечеловек, была бы счастлива и глубоко благодарна ему до конца вечности. Но нет – его угораздило полюбить особу, претензии которой касались абсолютно всего: его специальности, образа действий, природы, наконец.
Он эффектно появлялся из тени в не менее эффектном темно-синем плаще – она страдальчески морщилась и просила впредь входить через дверь, не забыв заранее снять верхнюю одежду, особенно в случае, если он направляется в ее спальню.
Он переносил ее в преддверие Посмертия, дабы она немного освоилась в своей будущей среде не-жизни, а заодно и потанцевала с ним тет-а-тет – она абсолютно без всякого уважения чихала, ныла, что здесь холодно, сыро, и музыка совершенно не та, под которую она желает танцевать. Посему не был бы он так добр в следующий раз, вытаскивая ее из гардеробной в полураздетом виде, переносить их обоих в более теплые края или снабжать подходящей одеждой, а также дать возможность обуться, выбрать музыку и время мероприятия.
Он являлся в ночи, говорил ей то, что никогда, никому и ни за что не сказал бы – она зевала, смотрела на него с каким-то непонятным ему сочувствием, кивала головой в такт его речей и… засыпала.
На днях эта невозможная женщина вообще заявила ему следующее: «Тод, ну почему ты хотя бы раз не способен повести себя, как человек?» Каково, а? Нелепая идея, хотя и где-то занятная. В общем, на очередное собрание КИЛа дер Тод явился с некоторым опозданием и в весьма задумчивом настроении.
В клубе, меж тем, намечалась очередная чистка рядов. Дракула, самый молодой и ретивый за всю историю КИЛа председатель, в который раз предлагал гнать в шею, а еще лучше, сразу на кол всех неинфернальных и нелюбовников. Собратья по клубу отчаянно полемизировали с председателем, стараясь доказать, что они тут находятся не просто так, а с полным правом.
- Вот вы, юноша, - говорил Дракула с ироничной улыбкой, обращаясь в к постоянно краснеющему молодому человеку, - я извиняюсь, вообще как здесь оказались? Поправьте меня, если я ошибаюсь (а я никогда не ошибаюсь), гувернантка и пастор вам куда полезнее, чем наши собрания. Вы человек.
- Меня укусили, я вампир, - как-то неубедительно возразил юноша, краснея еще больше.
- Ах, вы вампир! Позвольте узнать, где ваши клыки?
- Не выросли! Недостаток кальция, - отчаянно защищался молодой человек.
- Хм, кальция… Что ж, допустим, первый пункт «инфернальность» условно в порядке. Но вот как быть со вторым пунктом?
- Со вторым пунктом у него тоже всё хорошо, - влез в разговор еще вполне свежий и бодрый вампир в лиловых кружевах. – Я свидетель и соучастник.
- Погодите, виконт фон Кролок, и до вас дойдет очередь, - поморщился председатель.
- По-поему, вы придираетесь, - фыркнул виконт. – Альфред хотя бы находится в процессе превращения в истинного носферату, а вот у вас тут, господин председатель, живой человек сидит.
- Я Призрак Оперы, в Париже обо мне уже легенды ходят, - сдержанно возмутился Эрик.
- Призрак, как же, - махнул рукой виконт фон Кролок. – А то я живого от не-мертвого не отличу. К тому же, мон шер, вы не только человек, но и со вторым пунктом, как бы так сказать, натяжка.
- Да что вы себе позволяете? – вскинулся «фальшивый» Призрак.
- По сведениям из достоверных источников, ваша пассия невинна аки овечка, наивна как маргаритка, в любовной науке безграмотна и с вами изучать ее не намерена. Более того, она готовится к браку с неким виконтом де Шаньи. В настоящее время молодые люди помолвлены, и намерения у них весьма серьезные.
- Мсье Призрак даже ни разу не поцеловал свою избранницу, - весомо заметил не-мертвый граф, расположившийся по соседству с председателем.
- В самом деле? – оживился наконец переставший краснеть юнец. – Знаете, мсье Призрак, это вы зря. Не так давно я прочел весьма полезную книгу, «Советы влюбленным», и там написано, что поцелуй может сказать больше, чем тысяча слов… Почему вы смеетесь, майн герр?! Там действительно так написано! – молодой человек недоуменно посмотрел в сторону расхохотавшегося дер Тода.
- Благодарю за поддержку, papa. Альфред, шери, у нашего смешливого одноклубника последствия поцелуев довольно своеобразные, я бы даже сказал, чересчур окончательные, - сверкнул клыками виконт фон Кролок. – Но вернемся к нашим амурам. Итак, мсье Призрак, что вы можете сказать почтенному обществу по данному вопросу?
- Это дискриминация, - проворчал Призрак.
- Это несоответствие правилам клуба, - рыкнуло Чудовище, стукнув лапой по широкому подлокотнику кресла.
- Именно. Наш своеобразный прообраз Джекила и Хайда, как всегда, точен в определениях, - кивнул граф фон Кролок.
- Как председатель, я должен удалить вас отсюда, мсье Призрак, - нахмурился Дракула. – Любовь, в конце концов, может быть и безответной, но инфернальность, джентльмены, это наше первое условие. Преставитесь – милости просим обратно.
- Но меня боится вся Опера Популэр! Я прохожу сквозь стены и зеркала, обрушиваю люстры, наконец, я сюда всякий раз по теням пробираюсь.
- Пробираетесь, благодаря глупости одного нашего собрата и любезности герра Тода, обеспечившего вам передвижение по теневым тропам. Между тем, сами вы благополучно остаетесь человеком. Разговор окончен.
- Джентльмены, джентльмены, мы должны быть милосердны к товарищу по счастью и несчастью, - лениво проговорил дер Тод. В комнате моментально воцарилась тишина. – Предлагаю дать ему шанс проявить себя, как настоящему потустороннему существу. Иначе нам придется невольно уподобиться людям. Да-да, это так. Прошу, умерьте изумление на лицах и мордах, я поясню. Люди отвергли мсье Эрика – ровно то же собираемся сделать и мы.
- Невозможно!
- Невообразимо!
- Наш почтенный одноклубник, без сомнения, прав, - задумчиво сказал Дракула. – Но практическая реализация вашего предложения…
- О, пусть это вас не беспокоит, - усмехнулся дер Тод. – Я лично возьмусь провести этот забавный эксперимент. Мсье Эрик, прошу за мной.
- Прощайте, старина, - едва слышно проговорил Дракула, хлопнув Призрака по спине. Вы были неплохим одноклубником, хотя и живым.
- Те, кто уходил с дер Тодом, еще никогда не возвращались обратно, - заметил старший фон Кролок. – Но хотя бы их прижизненные проблемы сменялись заботами совсем иного рода. Между нами говоря, мы, нелюди, чаще всего уничтожаем то, что любим и служим лишь неутолимому голоду как замене жизни.
- Говори за себя, кровосос, - буркнуло Чудовище. – Любовь придает смысл и изменяет того, кто любит. Удачи на новом поприще, мсье не-призрак.
Призрак Оперы коротко кивнул на прощание, и без колебаний последовал за дер Тодом.
- Ну, Герберт, ну, подлое создание! – бушевал Призрак, добравшись вместе с дер Тодом до своего убежища в парижской опере. – Как только профессор Ван Хеллсинг и добрейшая миссис Харкер терпят его в нашем психологическом салоне!
- Виконт фон Кролок защищал свой приватный интерес, это вполне естественно, - пожал плечами дер Тод, оглядывая убранство «рабочего кабинета» Эрика. – Однако, у вас здесь мило, хотя и своеобразно. Эдакая смесь мрачной готики старого кладбища с пошлой роскошью будуара куртизанки. Впрочем, многим дамам подобное нравится, они называют это романтичной обстановкой.
- Благодарю за столь всестороннюю оценку моего скромного жилища, - буркнул всё еще рассерженный Призрак.
- Мне это ничего не стоило, - безразлично ответил дер Тод, глядя на часы. – Итак, завтра вам предстоит самый обычный нечеловеческий день. Я даже дам вам небольшую свиту. Надеюсь, для вас это будет столь же занимательно, как и для меня.
С этими словами дер Тод исчез, оставив Эрика всё в том же мрачном расположении духа.
***
- Таким образом, профессор, я и решил провести этот эксперимент, - заключил дер Тод, пересказав тем же вечером содержание заседания КИЛ в психологическим салоне профессора Ван Хеллсинга.
- Тод, ты действительно станешь на день обычным человеком? – удивилась императрица Элизабет, для мира благополучно числящаяся в путешествии.
- Это так романтично, - жеманно проговорила Сара Шагал.
- Необычно, - задумчиво протянула миссис Мина Харкер, словно не решаясь развивать свою мысль дальше.
- Глупость какая, - щелкнула веером экс-примадонна Опера Популэр Карлотта. – Глупость и безответственность. Этот фальшивый призрак наворотит вам дел, вот увидите. За год последствий не разгребете. О, герр Тод, вы его не знаете! В одной несчастной опере он чего только ни творил! А теперь вы поручили этому зловредному типу столь деликатное, требующее хладнокровия и самодисциплины дело. Да еще и свиту посулили. Ха, свиту! Опытный тюремный надзиратель – вот, что еще хоть как-то могло бы спасти ситуацию, майн герр. Да-с, и можете начинать на меня злиться, как это всегда бывает, когда слабые женщины говорят правду мужчинам.
- Карлотта, прелесть моя, вы слишком резки, - промурлыкал Герберт, выступавший с экс-примой на собраниях у профессора дружным, слаженный дуэтом. - Хотя, в целом, ваша мысль весьма здравая.
- Синьора права, - с усмешкой сказал дер Тод.
- Вот! – воздела веер к потолку Карлотта. – Хоть один не совсем безнадежный тип, за исключением, конечно, вас, мой милый Герберт.
- Более того, синьора не просто права, она еще и предложила замечательное решение ситуации, - продолжил дер Тод с той же усмешкой. Карлотта торжествовала. Элизабет пристально посмотрела на дер Тода: судя по всему, день грядущий и Карлотте готовит едва ли приятный сюрприз. Знать бы только, какой.
- И когда же начнется ваш эксперимент? – спросил профессор, также неплохо осведомленный о том, что кроется за усмешкой дер Тода.
- Отдавая дань участвующей в нем человеческой стороне, с двенадцатым ударом часов, в полночь. Жизнь станет нежизнью, и наоборот. Это затронет всех участников и их помощников, если такие понадобятся.
- Вижу, вы приняли к сведению мою идею насчет надзирателя, – самодовольно хмыкнула Карлотта.
- И даже творчески ее развил, - медовым голосом заверил даму дер Тод. – Обещаю, вы будете знать всё об этой части завтрашнего развлечения.
- Это было бы крайне мило с вашей стороны, - сказала Карлотта, не заметив призывающий остановиться взгляд Герберта.
- Сущие пустяки, синьора, - наверное, таким тоном когда-то разговаривал с Евой змей.
- Но для вас, мадам Карлотта, было бы лучше с этими пустяками не сталкиваться, - рассеянно заметила вполголоса Элизабет. Дер Тод принял невозмутимый вид, как бы подчеркивая беспочвенность её опасений.
- О, я не трусиха, мадам, - рассмеялась Карлотта. – Или вам просто немножко неприятно, что ваш, хм, не-муж обратил внимание на моё мнение? Ах, бедняжка, неужели он по-прежнему продолжает игнорировать ваши соображения?
Элизабет улыбнулась чуть нахмурившемуся дер Тоду.
- Право, мадам Карлотта, ваш ум куда острее моего. Мне бы и в голову не пришло высказать соображения, касающиеся вопросов, связанных с нелегким поприщем деятельности Тода. Я в этом совсем ничего не смыслю, - на сей раз обезоруживающая улыбка адресовалась всем собравшимся.
Доселе молчавший Альфред поспешил заверить Элизабет, что она абсолютно права, и есть такие мрачные стороны нежизни, которые и не стоят того, чтобы столь прекрасная, хрупкая, нежная леди о них думала или, не дай Бог, решила бы в них что-то подправлять.
- Мудрая позиция, мадам Элизабет, - кратко заметил профессор.
- И безопасная, - шепотом сказал Герберт миссис Харкер. – Мне жаль, но, кажется, бедняжка Карлотта даже не поняла, во что ввязалась.
- Что ж, у нее будет возможность понять, - безмятежно откликнулась Мина, смотря на довольную своим «триумфом» Карлотту.
- Мудрая? Скорее, ограниченная, - обмахнулась веером примадонна. – И это в наш прогрессивный девятнадцатый век! Нет, мадам императрица, Альфред, я с вами решительно не соглашусь. Женщине незачем быть эдаким страусом, зарываясь в гиблый песок домашних и прочих интимных забот. Надо быть леди, но при этом иметь собственное мнение по всем важным вопросам, не бояться вникать в самые разные области и виды деятельности. Да-да, вникать! Добиваться равного участия.
- Тогда и участвовать придется, в конце концов, - шепнула Сара своему «гражданскому пасынку». – Нужна же кому-то такая глупость, фи.
- Карлотта, милая, не надо так распаляться, - доброжелательно сказала Мина. – Речь не именно о женщинах, а вообще о людях. Мы же не можем всё одинаково хорошо знать обо всем, тем более, о потустороннем.
- Миссис Харкер, я была примадонной, и не в каком-нибудь Пеште, а в Париже. И я вам говорю, быть императрицей или каким-нибудь инфернальным существом, не говоря уже о министрах и так далее не так уж сложно. Dio mio, да чего там такого, чтобы не разобраться, если ты, конечно, не полный баран.
- Предлагаю на сём закончить, - предложил профессор. - Время позднее, а завтра ждут интересные события. И, скорее всего, не многие из нас предполагают, насколько интересны они будут им лично.
***
Проснувшись, как обычно после ночи напряженных душевных терзаний, в гробу, Эрик, по привычке, стукнулся лбом о крышку, выругался и, ударив в лакированную деревяшку кулаком, был готов начать новый день или что там было снаружи. Голова гудела, как после доброй попойки, вчерашнее заседание помнилось смутно. Кажется, его хотели исключить из клуба, за то, что он человек, а не монстр (вот тоже, высшая раса выискалась! да они такие же европейцы, как и он), но дер Тод урезонил зарвавшегося председателя (давно пора, много мнит о себе этот кровосос).
- Какая безответственность! Тот, кто замещает повелителя Посмертия, не имеет права тратить своё утро на сон! – раздался резкий, неприятный и чем-то знакомый голос. Голос! Кто-то проник в его убежище!
Призрак еще раз стукнулся головой о крышку гроба, выругался куда более витиевато и резко отбросил её. Прямо перед гробом, уперев руки в бока, стояла бывшая примадонна Опера Популэр Карлотта и неодобрительно качала головой.
- Как ты осмелилась потревожить покой Призрака Оперы? – сурово вопросил Эрик. Карлотта хмыкнула.
- Вставайте, граф, вас ждут великие дела, - пропела примадонна. Из дальних комнат послушался непонятный шум. – Эй, Луккени, потише там! – прикрикнула Карлотта. – И вообще, хватит антиквариат тырить, иди сюда и поприветствуй своего временного босс.
- Да какой он босс? – откликнулся издалека мужской голос. – Патрон на отдыхе, с la bella развлекается. Отдыхай, крошка Лотти.
- Не смей меня так называть! – заорала Карлотта, мгновенно придя в ярость. В ответ раздался смех.
- Ты сюда еще кого-то притащила? – прошипел взбешенный Призрак, стараясь отыскать свою пенджабскую удавку.
- Синьор вот это потерял? – чуть позади Карлотты замаячил незнакомый итальянец, небрежно крутя в руках удавку. – Симпатичная штучка, наверное, с ней приятно работать.
Эрик едва не зарычал.
- О, только не надо так нервничать, - закатил глаза итальянец. – Сегодня вы и так самый страшный, считайте, мы трепещем и стелемся перед вами ковриком. Scusi, piccina, ты уже ввела синьора в курс дела? – итальянец повернулся к Карлотте.
- Предполагается, тот, кто заключал соглашение, уже в курсе, на что подписался, - пожала плечами Карлотта.
- Да в чем дело? Чем обязан вашему вторжению? – не выдержал Призрак Оперы.
- Синьор сегодня замещает нашего шефа, - деловито сказал итальянец. – А наш шеф – это сам дер Тод, Смерть.
Эрик обхватил голову руками и вспомнил вчерашний вечер. Так это был не розыгрыш! Неужели теперь он – Смерть?
- Ты губы-то не раскатывай, - недружелюбно протянула Карлотта, словно прочитав его мысли. – В Посмертие тебя, разумеется, никто не пустит, большая свита тебе не положена, хватит и нас с Луккени, решать вопросы о внеплановом упокоении будут сотрудники дер Тода в рабочем порядке. Впрочем, работу на местах мы тебе организуем, опять же, перемещение по теням, неограниченные возможности досуга. Короче, хорош валяться! И можешь не хвататься за сердце: оно у тебя всё равно сейчас не бьется. О, проняло, побледнел! Ничего, голубчик, привыкнешь – мы же привыкли.
- Говори за себя, bellezza, у меня с сердцем всё в порядке: пламенный мотор! – заржал Луккени.
- Это временно, - скривилась Карлотта. – Ну, Фантом, нам тебя еще долго ждать?!
- По-моему, ты как-то недружелюбно к нему настроена, - с глумливой улыбочкой заметил итальянец.
- Еще бы! Попадется он мне в других обстоятельствах, точно станет призраком. Призраком человека, убитого с особой жестокостью.
- Карлотта, перестань, ты несправедливо относишься ко мне. У нас с тобой часто случались разногласия, но, считай, во всех случаях я просто восстанавливал справедливость по отношению к Кристине, на которую ты столь часто и без всякого основания нападала, - не мог остаться в стороне Эрик.
- Ах, Кристина? Вечно эта Кристина, почти в каждом твоем высказывании! Хорошо, хоть в этом случае она ни при чем. Просто наш уважаемый дер Тод скумекал, не без подсказки умных людей, что одного тебя на такое ответственное дело отпускать опасно. Вот меня и заставили за тобой приглядывать, как ведущего эксперта по твоим выходкам. Ты меня как только ни пытался убить или унизить за то время, пока я работала в этой проклятой опере. Никто не знает твою зловредную натуру так, как я. И не смей сейчас говорить о Кристине! Хотя это и несправедливо: почему присматривать за тобой не приставили эту безголосую крысу?! У меня из-за тебя теперь и сердце не бьется, и вся персона, стоит только выйти на свет, подозрительно прозрачна. О, какой это ужасный день! Да еще и в твоей кампании.
- Ты сама виновата, - сурово сказал Эрик. – Если бы не твоё ужасное поведение, капризы, скандалы, травля юных хористок, то я бы и не обратил на тебя внимания, соответственно, этой ситуации вообще бы не возникло, и сейчас на твоем месте был бы кто-то другой.
- Когда я тебя начну убивать, вот, хотя бы завтра, я тоже непременно скажу, что ты сам виноват: плохо себя вел, пугал, убивал, всячески мне досаждал. А сидел бы тихо, партитуру в мокром подвале кропал, я бы и не обратила на тебя внимания, - отпарировала Карлотта.
- Браво, браво, - захлопал в ладоши Луккени.
- Кстати, тебя я тоже приглашаю, - милостиво улыбнулась ему примадонна, – потренируешься. Даже напильник тебе выдам, правда, тупой, но ведь у нас будет много времени и хорошо зафиксированный объект. Надеюсь, связать его ты сумеешь.
- Синьора сама доброта, - завращал глазами итальянец. – Ну, синьор, так вы соизволите сами пойти переодеться, или нам с Карлоттой придать вам некоторое ускорение? Сами? О, si sta bene: нам меньше хлопот, вам меньше повреждений. И в темпе, я прошу вас.
***
- Определенно, темно-синий не твой цвет, - сказала Карлотта, придирчиво рассматривая Призрака Оперы.
- Я предлагал костюм Красной Смерти, - недовольно буркнул Эрик. Мало того, что парочка негодяев отняла у него черный фрак, плащ и полумаску, так еще и одежду подсунула явно с чужого плеча.
- И в какой же извращенной галлюцинации, дружок, ты видел Смерть в красных сапожках на каблуках, пурпурном плаще а-ля занавеска и с таким невообразимым количеством алых перьев, что хватило бы на целую труппу танцовщиц варьете? – хмыкнула бывшая примадонна.
- Шеф бы такое не надел, - кивнул Луккени. – Слишком вызывающе, да и работе мешает.
- Точно, - поддакнула Карлотта. – При подобном облачении дер Тода с графой «причина смерти» вышел бы форменный конфуз. Вместо положенного многообразия остались бы всего две: от удивления и от смеха. Причём последнее фигурировало бы в протоколах куда чаще.
- Отдайте хотя бы маску, - едва не заскрипел зубами Эрик.
- Маска для работы не предусмотрена, - пожал плечами Луккени. – Да и зачем она?
- Но я… безобразен.
- Синьор преувеличивает. К тому же, ежели синьор желал обновить физиономию, ему стоило меняться местами не с нашим обожаемым шефом, а, например, с Чудовищем: тогда бы и перекидывались на здоровье из монстра в принца Шарминга и обратно. Наша контора, извольте заметить, специализируется на превращениях иного толка, - ухмыльнулся итальянец.
- Вашему патрону что, он и так, хм, весьма хорош собой, - сказал Эрик сквозь зубы.
- В твои временные полномочия опция смены облика не входит, - равнодушно проинформировала Карлотта.
- Да, но…
- Что ещё?
- Кристина испугается меня, - нехотя признался Призрак Оперы.
- Можно подумать, сейчас она тебя не боится, - хохотнула эта временно мертвая и перманентно бессердечная женщина. – Да у нее с самого дебюта, считай, нервная икота не прекращается. Я понадеялась, что и косноязычие нападет, ан нет, с обворожительным виконтом безголосая крыса смогла неплохо объясниться.
- Кристина настоящий Ангел! Я не потерплю, чтобы о ней отзывались в столь вульгарной манере, - рявкнул Призрак.
- Чудно, чудно. Вот только есть некоторая проблема: ангелы на земле не живут. Ну, что, первое твое свершение на новом поприще будет отправка Кристины в естественную среду обитания? – ехидно улыбнулась Карлотта.
- В Швецию? Кристина оттуда родом.
- В рай, к ангелам. Боюсь, для ада у неё слишком мало мозгов, а юродивых и идиотов туда не принимают: балласт им не нужен.
Эрик зарычал.
- Синьор! Madamina! Не будем ссориться, - засверкал белозубой улыбкой Луккени. – Сегодня мы с вами одна команда. Где корпоративный дух, профсоюзная этика и общность целей? Где чувство братского единства, наконец?
- Я дама, мне плевать на любые братства, - фыркнула Карлотта. – И к вашей корпорации, Луккени, я имею лишь временное и вынужденное касательство.
- Женщины сплошь Далилы и Пандоры, - задрал нос Эрик.
- В самом деле? Так к какой же категории ты отнесешь Кристину? Ах, совсем запамятовала, она же не женщина, а кто-то там из нелегальных пернатых мигрантов, - засмеялась Карлотта.
В этот момент Призрак Оперы сожалел только о том, что не убил эту несносную дамочку раньше, когда была возможности. В самом деле, пребывала бы сейчас в геенне огненной, как и полагается всем порядочным негодяям и негодяйкам. Нет, и зачем он только допустил, что люстра пролетела мимо нее!
***
- Что там у нас сегодня по графику? – Карлотта демонстративно зевнула и воззрилась на солидный гроссбух, предусмотрительно захваченный Луккени.
- Madamina, il catalogo è questo, - пропел Луккени, пародируя Лепорелло.
- Неужели там список красавиц, что когда-то любил ваш патрон? – вяло дополнил Эрик.
- В каком-то смысле, - усмехнулась Карлотта, - считай это личной бальной книжкой. Вчитайся, запомни этих людей, с ними тебе сегодня придется танцевать их последний танец.
Призрак придвинул к себе гроссбух.
- Но что, если они не захотят танцевать?
- Это их проблемы, - пожала плечами Карлотта.
- И что, если они в принципе не умеют танцевать? – логично поинтересовался Эрик.
- А это уже твои проблемы, - фыркнула экс-прима. – Ноги у тебя сегодня, считай, казенные. Оттопчут – что ж, такова профессиональная вредность.
Эрику очень захотелось подарить первый танец Карлотте, но он сдержался. Сегодня он выше её мелочных уколов. Он – инфернальное существо, и даже более, он – Смерть. Он станцует эти несколько проклятых танцев, а потом покорит сердце и душу Кристины! Из приятных предвкушений его вывел резкий, противный голос Карлотты:
- Судя по идиотской улыбке, ты сейчас глупость подумал. Выбрось эти мысли, и вперед, за работу.
Нет, всё-таки стоит станцевать сегодня с Карлоттой, доставить себе такое удовольствие напоследок, уже после завоевания Кристины, решил Эрик. Должны же быть у великих нелюдей не только грандиозные свершения и бессмертная любовь, но и маленькие, невинные, житейские радости.
Первый танец вышел каким-то странным. Старый углекоп никак не мог взять в толк, зачем ему, почтенному человеку, напоследок плясать, да еще и за даму.
- Понимаете, мсье, это традиция, - хмуро уговаривал несознательного субъекта Эрик под зудение Карлотты, что разговоры в смету не входят, график провисает, и они точно опоздают на следующий вызов.
- Это глупость, а не традиция, - ярился старик. – Забить трубочку, да выпить на дорогу – вот традиция, молодой человек.
- Я – Смерть, - выдал Эрик убойный аргумент.
- А я папаша Жак, вот и познакомились, - кивнул старик. – Ну, за знакомство? – Он пошарил в поисках початой бутылки.
- Не положено, я на службе, - неловко заметил Призрак.
- Тогда ваше здоровье, мусье Морт. Хотя, казалось бы, должна была бы быть мадам Морт. Или вас, дамочка, так работа довела? Да она, холерная, кого угодно доведет, - расчувствовался потенциальный покойник. Луккени ухмыльнулся. Карлотта скроила страшную гримасу и потрясла гроссбухом. Дело надо было как-то заканчивать.
- Вот-вот, давайте о работе, - трепыхнулся Эрик, с тоской косясь на любимую удавку, благополучно экспроприированную итальянским негодяем.
- Труд – проклятие пьющего класса, - наставительно изрек папаша Жак.
- Вы слыхали о теории Маркса? – не пойми чему восхитилась Карлотта. – Ах, какой вы прогрессивный пролетарий! Только вы всё напутали.
- Ты, девка, не лезь. Видишь, мы серьезные разговоры разговариваем, - посуровел старик.
- Я ошиблась, вы совсем не прогрессивный, а костный и отсталый углекоп, - надулась Карлотта. Эрик усмехнулся: давно пора поставить эту осу на место.
- Шеф, время, - сверкнул зубами Луккени. – Нам пора закругляться.
- Поцелуй меня на прощанье, куколка, и не забивай себе мозги марксами, - старик игриво подмигнул всё еще дующейся Карлотте. Экс-прима ядовито взглянула на Призрака и протянула:
- О, непременно. Только закройте глаза.
- Бабские штучки, - сплюнул Жак, меж тем, крепко зажмурив глаза. – Ну, давай, столичная штучка.
- Давай, столичная штучка, тебя уже заждались, - Карлотта пребольно пихнула Эрика под ребра.
- Я?!
- Ах, Dio mio, кто у нас тут великий и ужасный Смерть, предположительно женского рода? – закатила глаза Карлотта.
- Шеф, крошка Лотти права, - невозмутимо подтвердил итальянец.
- Где ж ты, кокетка? – просипел папаша Жак и вытянул губы трубочкой.
Эрик зажмурился, быстро клюнул его пахнущие перегаром губы и поспешно отвернулся, подавляя рвотный позыв.
- Это тебе не беззащитную женщину на сцене пугать, - довольно заметила Карлотта и приложила пальцы к шее старика. – Наповал.
- Браво, синьор! Поздравляю с почином. Ну, пошли дела кое-как, - затараторил Луккени. – А теперь в дом инвалидов.
- О нет, - прошептал Эрик.
- О да, - ухмыльнулась Карлотта. – А далее по графику сумасшедший дом, бордель, казармы, конюшня, а на десерт парочка старых дев, левретка Любимчик и четыре крысы.
Впервые в жизни Призраку Оперы захотелось недостойно и трусливо упасть в обморок.
- Ладно, радуйся моей доброте: про Любимчика и крыс я пошутила. Ими займутся псы-гримы. Тебе уже легче, не правда ли?
Ближе к обеду Эрик понял, что ему изрядно надоели чужие смерти. У этих людей просто совести нет: ну как можно помирать в таком количестве и причинять столько неудобств? В сумасшедшем доме монархисты его приняли его за Робеспьера, и хотели было взять решительный реванш, соорудив из кровати и пары стульев работающий макет гильотины. Правда, голову он совсем не отрубал, но пребольно ударял по затылку, так что обычному человеку бы с лихвой хватило, а Эрик отделался лишь небольшим, бесполезным сотрясением мозга. Жестокая Карлотта сказала, что мозг ему и в лучших обстоятельствах был не нужен, посему освобождения от работы не предвидится.
В борделе его опрыскали приторными духами, подарили шелковый чулок вместо утраченной удавки, и вообще отнеслись с душой и предложили заходить почаще. С висельницей удалось решить дело практически полюбовно: он показал ей милейший балет из первого акта «Свадьбы Фигаро», а бойкая самоубийца обучила тонкостям страстного поцелуя, рекомендованного для моментального покорения сердца несговорчивого объекта. «Всего пара минут, лапочка, и клиент у твоих ног», - прощебетала на прощание девушка. Карлотта скривилась. Луккени пробормотал что-то про атипичную асфиксию. Черствые, ограниченные, грубые натуры, - окончательно разочаровался в своих спутниках Призрак.
В казармах старые солдаты, без возражений выполнившие приказ о танце, оттоптали ему обе ноги, а вредный офицерик, коварно предложивший Эрику не танцевать, а немного отдохнуть, напрочь убил нервы и слух, добрую четверть часа изводя его вариациями на флейте. Призрак даже изменил внутреннюю концепцию Ада. Теперь в качестве наказания за самые тяжкие провинности с бесконечными визгливыми трелями Карлотты соседствовали бездарные и не менее визгливые вариации «Марсельезы» в исполнении его вынужденного знакомого.
На конюшне ослица лошадь, безмозглая и упрямая тварь, раз за разом скидывала его самого, а не будущего новопреставленного. Никаких условий для работы! С досады Эрик даже решил заодно поцеловать и лошадь, но мерзкая скотина ухитрилась вывернуться и напоследок так засветить копытами, что, будь он итальянцем, то был бы вынужден тут же начать беспощадную вендетту всему копытному племени.
- Антракт, перерыв, пауза, баста! – устало выдохнул несчастный Призрак, едва не выползая из проклятой конюшни. – Я иду к Кристине, а вы двое – к черту.
- Синьор, куда вы, туда и мы, - заулыбался Луккени. Эрик завистливо покосился на этого хлыща. Ему-то что, вон, свеж, как огурчик: чиркнуть галочку самопишущим пером невеликий труд. Лишь бедному Эрику отдуваться за всех.
- Мы на распутье: идти к черту или к Кристине, - мелодраматично воскликнула Карлотта. – Пожалуй, я голосую за первое.
- Ты можешь помолчать? – рыкнул Эрик. – Впереди у меня две старые девы, и ты вполне можешь стать третьей.
Лицо Карлотты пошло красными пятнами.
- Идиот, - прошипела экс-прима, - совсем ум за разум зашел.
- Официально ты не замужем, а возраст, моя дорогая, это проверенный факт, - парировал Призрак.
- Я тебя на полгода младше, - ядовитой гюрзой набросилась на него Карлотта.
- И именно поэтому я всё еще потенциальный жених, а ты уже вне зоны интереса, - решил добить эту несносную женщину Призрак.
- Синьора, я совсем не разделаю эту опрометчивую точку зрения, - тут же перебил его Луккени. – И, сдается, мы все куда-то направлялись. Не сопи так громко, крошка Лотти, лучше подумай о приятном. Например, что завтра ты сможешь его убить.
- В общем, я – к Кристине, - проинформировал Призрак навязанных ему компаньонов.
- Два незаконченных дела, - нарочито холодно напомнила Карлотта.
Эрик нехотя кивнул:
- После антракта.
***
Далее в комментариях...