Море, или четыре сезона

[Nit-rabbit]

Почти сказка о почти жизни.

Море, или четыре сезона.

Если море есть, не надо рая.
Если есть корабль – у ног полмира!
А.О. Белянин

По вечерам маленький наследник любил слушать старинные легенды и сказки про королей, королев, горных троллей, огнедышащих драконов и коварных эльфов. Но больше всего нравились ему рассказы о русалках и мореходах. В голос кормилицы вплетались разноцветные нити сна, и в мерцающей дорожке луны на полу спальни маленькому наследнику мерещилась зыбь воды. Море… Маленький наследник твердо решил, что непременно станет отважным адмиралом или пиратом и поплывет по морю далеко-далеко. И всюду вокруг его корабля будет только море, безбрежное, вечное, живое.

Юному придворному было интересно решительно все во дворце. Ах, какие прически у дам! Ах, какие шпаги у генералов! Ах, какие парки у короля! Вся столица лежала перед ним, только руку протяни.
И он протянул. Весьма успешно протянул, женившись на дочери старого адмирала. Почему именно адмирала? Ну, старый адмирал был богат и очень, очень влиятелен: личный друг короля, это вам не шутка. Юный придворный тут же заметно продвинулся по службе и стал довольно почетной фигурой при дворе – хранителем столика для игры в карты. Ведь всем известно, что хранитель столика для игры в карты – это совсем не то, что хранитель собственных его величества шашек, в которые веселый король даже не умеет играть. И уж куда выше, чем хранитель платка для золотой клетки королевского попугая (с этой должности юный придворный и начал в свое время карьеру при дворе). Правда, до почетной должности хранителя галстуков его величества юному придворному было еще далеко, но поговаривали, что тесть-адмирал непременно добьется для зятя ключевой должности хранителя подвязки. Ведь не может же прелестная дочь старого адмирала чересчур долго завидовать своей изящной подруге, чей муж был хранителем левого чулка его величества.
Но было еще одно обстоятельство, в существовании которого юный придворный не признался бы ни единой душе во дворце, включая и самого себя. Дело в том, что его тесть был адмиралом, а когда-то – и простым морским офицером, плававшим на огромных кораблях и своими глазами видевшим море.
В особняке старого адмирала было много картин на морскую тему, и одну из них он подарил юному придворному. Зять повесил подарок в спальне. Нетипичное место для морских пейзажей, - еще долго, целый месяц, удивлялась прелестная дочь старого адмирала. Но юный придворный только отмахивался от замечаний своей жены. Теперь, засыпая поутру, он видел перед собой пусть и не настоящее, но море, а восходящее солнце дарило холсту неповторимые блики. Каждое утро юный придворный твердо решал съездить к морю на следующей неделе. Но, просыпаясь в середине дня, он напрочь забывал утреннее решение или откладывал поездку еще на неделю. Во дворец привезли новый сорт пустоцвета, у графини Н. на балу слетела мушка, а пряжка виконта М. оказалась на золотой, а серебряной с позолотой, - ну как тут вырвешься к морю, когда вокруг столько важный событий? Вот, может, на следующей неделе или через месяц…

Великий (по признанию всей столицы) бонвиван, любимец женщин, ценитель лошадей и знаток вин придирчиво рассматривал свое отражение в зеркале. Еще год-другой, и на лбу прорежется вторая морщина. Нельзя этого допустить, решительно! Первая морщина – это куда ни шло, к тому же, она придала его наружности более мужественное выражение. Но вторая станет явным перебором, а всякое порядочное общество осуждает любые переборы, да-да, не забывайте об этом, господа. Что-то необходимо предпринять.
За спиной великого бонвивана, а точнее, за спиной его зеркального собрата, виднелось небо, втиснутое в неумолимую решетку окна. Небо синее, как и море. «К морю, что ли, съездить? – подумал великий бонвиван. – Свободная стихия излечит меня от утомительных столичных забот. Отдохну от двора, второй супруги, наследника… Ишь, не хочет он быть пажом! А кем же ему еще быть-то, господа? Не пиратом же, прости Создатель. Станет, как все, пажом и пойдет в гору помаленьку. Глядишь, станет однажды адмиралом, как его дед. Или в столице осядет, как я. Сменит меня на посту хранителя королевских галстуков. А то море ему подавай! Ха, до моря моему сыну еще служить и служить. Я бы и сам не прочь прокатиться к морю, но дела, дела». Дела и впрямь находились наиважнейшие: навестить золотоволосую Эмили, завести нового скакуна, а там и сезон балов подоспеет. Так вот уедешь, забросив все, а вернешься – и уже кто-то другой попросит тебя из великих бонвиванов в бонвиваны обычные. А слыть обычным бонвиваном, как всем известно, пошло и скучно. До морей ли тут!

Когда-то красавец обозревал внутренний двор своей загородной резиденции. Когда-то красавец был не то чтобы очень стар, но глубоко пресыщен жизнью. А жизнь вполне удалась! Закончить карьеру в должности хранителя королевской золотой цепи – это вам не адмиралом каким быть, да. Их, адмиралов и генералов, всегда и везде хватает, а хранитель королевской золотой цепи один на все королевство, так-то. Но почему-то сегодня, ясным осенним днем, осознание своего несомненного успеха не грело бывшую придворную душу. Вместо картин тысяч балов и парадных выездов, вместо образов юных прелестниц и обаятельнейших дам, нахлынули совсем иные воспоминания. Когда-то красавец вспоминал море.
Нет, это было не то море, что он видел на картинах или знал по рассказам иноземных куртизанок. Ему вспомнилось море его детства, лунная дрожащая дорожка на полу спальни и тени на потолке, мечущиеся, словно волны в рассказах его первого тестя-адмирала. Забавно, что он так ни разу и не съездил к морю. Да и что бы он там нашел? Свободу? Интересно, от чего? Когда-то красавец усмехнулся. Но глупые детские мечты обступали со всех сторон все плотнее. Волны несбывшегося бились у самых ног и лизали сапоги. Какой вздор, кто бы сказал. Но вокруг не было никого, внутренний двор был пуст, и только воображаемое, преданное им много раз море накатывало со всех сторон. И еще этот странный шум в ушах, похожий на гул моря…
Когда-то красавец вздрогнул. Что с ним творится? Словно холодный, колючий ветер (бриз?) пронзил его насквозь, доставая до изношенного при дворе сердца. Когда-то красавец вскрикнул, поняв, что падает. Падает, и не может подняться и даже позвать на помощь, ибо его тело, верный союзник в течение многих лет, его предало. И только море, несбывшееся море его детства, осталось с ним. Как же оно, оказывается близко, а он и не знал. Но как высоко! Когда-то красавец последним усилием перевернулся на спину, и вместо безжизненных каменных плит внутреннего двора увидел бескрайнее синее море и белые фрегаты, приплывшие за своим командиром. Сегодня они его обретут. Когда-то красавец улыбнулся: море, вот оно, оказывается, какое.

Когда пожилого вельможу найдут мертвым во внутреннем дворе, возможно, кто-нибудь скажет: «В его застывших глазах отражалось небо». И никто, никто не догадается, что на самом деле в глазах пожилого вельможи отразилось и застыло вечное, безбрежное и свободное от всех и вся море. Маленький наследник наконец-то его отыскал.